Колокольчик был вшит по подушечку пальца. Безымянного, тонкого пальчика.
Звенел себе: Бяк-бяк. Бяк-бяк.
А пальчик воспалялся. А пальчик гноился. А пальчик смеялся.
Кто-то пьет на балконе мартини, и разбывает в сердцах сердце по телефону, сквозь волны и воздух,
На том конце воздуха, её величие безразличие играет в преферанс с уличным котом.
Я хотя бы на стул встала, по полу в блевотине не ползаю, все само по коленкам стекает, как будто то тонкие паутинки, слюны незастывающей, пузырящейся и все пустей в один миг.
В этой игре я никогда не выиигрывала, только хитрость. Читай-не-читай. Перечитай, выучи наизусть.
Очень больно ломать только появившийся каркас, и свеже найденные кости.
Шут обманул прешута, подшута и прошута. Разозлился. Взорвал. Королевство.
А мне сказали что я стою ногами на троне. Все мое стекает на обшивку, вся жидкость выходит естественным образом, все изторгает, все извергает. Я как статуя, в разноцветных струях.
Все взорвано. Все разорвано. От меня осталось ровно то, что ты оставил от королевства.
Неестественно выгибаю руку и забываю твой язык.
Надругаться.