How I Learned to Stop Worrying and Love the Bomb

Ты только представь, ко мне вчера пришел старый ребенок. На его руках были морщины, а лицо исколото льдом. Мне, признаюсь было не страшно, мне было не обидно за старость в его теле, что поселилась просто.
Однажды (он не говорил сначала, но я почуял истину внутри себя), к нему пришла старость, протянула ему свою одутловатую руку и сказала: "Впусти. впусти пока не пришли злые люди, пока не пришла горькая весна вся в пятнах от вина и черных потеках туши. Впусти, пока ты не ослеп от света рано заходящего солнца, пока не ушли все твои туда, где никогда не бывает темно. Я расскажу куда все уходит, я покажу как заваривать чай в голове. Не бойся, у меня теплое тело, я умею греть изнутри."
Думаю, ясно что было дальше. Детские руки сплелись с мягкой плотью едва шевелящей ртом. В тот момент он получил знание, он открыл в себе семиглазых богинь, если я скажу что ему плохо, я совру. Теперь его одиночество никогда не поместится в кулаке.
Подумай, только быстро, как ответ на кроссворд, где за время снимают очки какие-то люди с блокнотами и перьми доисторических птиц. Он протянул мне стержень, он сказал что это все что действительно бывает внутри. Мне не хотелось верить, мне хотелось петь.
Утробным голосом, в тихий час для душевнобольных, затянуть старую песню с пластинки покрытой плесенью и старыми слезами.
Недумай, как не думает бегун во время забега. Как не думает птица ищущая дом. Как не думаю я смотря на ветер. Если ты видишь наше с ним жертвоприношение, гранатовые осколки оболи в темноте и рокот шумерских снов.
Мы идем с ним за руку, мы идем к воротам, что составили основу жизни не одним. Это наш ритуал, только с ним. Подними ковер, зажги свечи, спрячь зеркала. Я умоляю, там сколько не запоминай лиц друзей, будет только синяя сделка с собой.
Но я уже слышу, в черной набедренной повязке, с ножон вместко цветов, в руке старая рука. Я слышу, как ты мечтаешь стать богатым. Я слышу, как ищешь дверь в стекле зеркала. Мы идем под музыку Вавилона. Мы идем к воротам Иштар.
У него, кто рядом со мной внутри двуликая богиня. Я меня внутри ее рог.
Куда бы ты не бежал ища меня, ты не придешь к реке. Никогда не возвратишься из сделки с собой, ты замкнул круг. Это было твоим делом.
Мы будем жить на реке, где плавают кости и цветы. Где ты всегда видишь берег, но никогда не сможешь до него дотронуться. На нашем плоту пентаграммы и свеч, у нас есть мертвые животные.
И пожалуйста, мой милый старый ребенок, откинь капюшон, посмотри на желтое небо. Ты видишь, мы под присмотром, наше солнце теперь твой глаз. Не печалься, второй у меня на ладони, мы будем с тобой привыкать.
Не пиши мне на стенах домов, я проплываю по твоей жизни, ведь в моей сумке теперь есть твоя правая рука.