Грех и ересь
Я говорю,что то важное,всегда, под навесом.
В дождь.В черно-белом фильтре.
Нелепые розовые губы описывают иероглифы.
Если ты видишь только пар и пару.
Стучишь костяшкой по ситуации.
Нервно рвется время между шестью и половиной.
Я в глазах витринных вижу страшный сон,
когда я не издаю ни звука. Когда, я просто рыбоподобна.
В такой сильный шум машин и музыкальных тем из мной любимых мюзиклов. Мне нужно танцевать.
Ты не знаешь этого.
Шевеля губами, ты повторяешь мои движения, но слова другие. Смысл украден у рыбы.
Я очень хочу написать письмо из-под навеса. Странно, бумага мокнет, шрифт плывет. Голова поднимается в замедленной съемке. Неудачный кадр. Цвета возвращаются, музыка превращается в модные ритмы пропахшие сексом и алкоголем, а я говорю тебе о еде и холоде, прячась в шарф и капюшон.
Камера стоп.
В дождь.В черно-белом фильтре.
Нелепые розовые губы описывают иероглифы.
Если ты видишь только пар и пару.
Стучишь костяшкой по ситуации.
Нервно рвется время между шестью и половиной.
Я в глазах витринных вижу страшный сон,
когда я не издаю ни звука. Когда, я просто рыбоподобна.
В такой сильный шум машин и музыкальных тем из мной любимых мюзиклов. Мне нужно танцевать.
Ты не знаешь этого.
Шевеля губами, ты повторяешь мои движения, но слова другие. Смысл украден у рыбы.
Я очень хочу написать письмо из-под навеса. Странно, бумага мокнет, шрифт плывет. Голова поднимается в замедленной съемке. Неудачный кадр. Цвета возвращаются, музыка превращается в модные ритмы пропахшие сексом и алкоголем, а я говорю тебе о еде и холоде, прячась в шарф и капюшон.
Камера стоп.