Конечно, им не понять.
Они не слышат, ничего они не слышат.
И будто бы и не видят. Вовсе, как моя старуха мать.
Хотя, признаться, я видела только издалека. Мне сказали, что это и есть твоя старуха-мать.
Она была в черном, плакала и сморкалась. Жалкое зрелище. Я даже расстроилась.
Но потом, меня вернули назад.
Сегодня, мне наконец принесли мел.
Мел принес самый молодой. Тот, что постоянно смотрел на часы и крутил в них что-то. Нервный.
Ха-ха.
Я радостно приняла мел и забилась в угол, где не было обоев. Нервный глянул на часы, затем посмотрел на мои ногти.
Щелк.
Я отдираю куски обоев, с остервенением расцарапываю слои и отдираю газеты.
Щелк. Тик-тик-тик.
Мне кто-то подмигнул в этом злосчастном углу. Но я не могу сказать об этом никому. Нужно что-то делать.
Щелк. Тик-так.
Нервный держит меня так крепко, как когда то держал Старший. Потом Старший куда-то делся. А меня отводили к доктору, кажется, у меня мог быть малыш. Старший-младший, ха-ха. Но они превратили его в паштет и утилизировали. Лучшей доли я и не желала для тебя, Старший-младший.
Я укусила его, а он опять, что-то крутанул.
Пол комнаты исписано мелом. Все обои исписаны вдоль и поперек. Почти защищена. Нервный курит в окно, и делает вид, что не видит, чем я занимаюсь.
Щелк. Тик-тик.
Я люблю.
Щелк.
Я.
Тик-тик.тик-тик.
Люблю тебя я.
Щелк.
Я люблю тебя.
Щелк.
Тебя люблю я.
Щелк. Щелк. Щелк.
Сукин сын, этот Нервный. Его нет, в комнате.
Уже нет. Этот козел, любит это делать. Любит это делать изощренно. Издеваясь.
Вот, ты состарилась на 2 часа. А вот тебе еще нет и 15.
- Говорят, ты опять залетела. Старший-младший ждет братика.
- Заткнись!
Этот рот, образовался на стене, на которую не хватило мела. Я вжалась в угол и стала грызть свои обломанные ногти.
- Привет-привет, я все еще тут!
Узоры обоев расползаются и становятся вместо абстрактных, вполне понятными лицами и тенями.
Мой визг испугал их.
Тут вновь появился Нервный.
Тик-тик-так.
- Говорят, ты опять залетела. Старший-младший ждет братика.
- Заткнись!
Щелк. Тик-так.
-Заткнись!
- Говорят, ты опять залетела. Старший-младший ждет братика.
Щелк. Тик-так.
Посреди комнаты лежит Нервный с разорванной шеей. Я тяжело понимаю, как в моих руках оказались его часы, и почему я вся в крови.
Я лишь чувствую за спиной взгляд. Разворот на пятках. На градусы. На минуты.
Рисунок обоев изогнуло в сладострастной ухмылке. В рисунок вплелись пятна крови.
Внезапно они стали моргать, как елочная гирлянда. Три тысячи красных глаз, и двести уродливых ртов.
Щелк. Щелк. Щелк.
Нервный вновь лезет ко мне под платье, и целует своими бледными губами в шею. Со стены на меня глядят жадно лица.
Это невыносимо, они обсуждают мое тело. Шепчут, что-то друг другу о моих волосах и шее.
И только отвлекшись, я ощутила в руках его часы. Поймала мгновение, когда его руки были заняты.
Я слышу, как по стене кто-то ползает. Кто-то зовет меня, и поминает мою старуху-мать.
Щелк-щелк-щелк.
Зачем я стою на крыше? Почему я притащила за собой Нервного?
- Он красиво полетит?
- О да!
Мешок с картошкой летел бы красивее.
- Мы знаем.
Привет.
Тик-так-тик-так-тик-так.
Мороженное со вкусом табака.
Привет, Нервный-младший.