Про одного поэта
В этом стечении обстоятельство он ничего такого не видел. В то время как все окружение его блеяло и стонало, он писал стихи о высоком.
О высоком, о девяти этажном доме напротив. Так же эти стихи были о прекрасном, о любви к родине и некоторым ее субъектам. Да, к президенту это тоже относилось. Увы.
Он выводил сломанным “паркером” (Продавец в киоске не то чтобы почти убедил его в том, что это фирменный “паркер”, но ее длинные речи наводили на соответствующие мысли) строчку за строчком. И чем больше строчек, тем дальше он уходил от рифмы, как таковой.
Итого, он поднял голову, чтобы оглядеть шумную толпу. Нет, в таком обществе, он не мог творить.
Кое-как, пошатываясь, он встал и пошел.
Шел он не долго. Не то чтобы он собирался не далеко, но явно в его планы на сегодня не входило упасть рядом со столом.
Лежал он не долго, так как своим телом мешал подступлению к фуршету. Сначала, как-то он не сильно мешал, но когда “саранча” смела все со стола, и остался только угол, возле которого возлежал товарищ поэт, народ принял судьбоносное решение: Сменить место дислокации данной единицы тела.
Он поинтересовался, который час, у своих ног, но те предательски молчали. Скорее из вредности, нежели он их обидел. Он бы помнил. Тут на него снизошла ОНА. Муза.
Не каждому поэту повезло в жизни встретить музу. А этому повезло. Но, скорее всего он не осознал своего счастья и небесной снисходительности. Муза мешала ему дышать. И если бы у него была ручка и листок, в рифму он бы написал только бранные слова, и то случайно. Муза что-то мурчала и квакала и начала прыгать на поэте. Поэт, как уже описано выше, совершенно не осознавая свалившегося на него счастья, просто его спихнул и зачем-то перекрестился, глядя на сию Терпсихору в миниатюре. Перекрестился он не зря, то, как она выглядела, можно было сравнить в его представлении, только с пьяным сатиром. Если это и было девушкой, то это было давно и неправда. Ему даже почудилось, что вместо ног у нее копыта, но его отвлекло от этой шокирующей мысли чье то колено. Колено методично ударяло его по самому ценному, что есть у поэта. Да, если подумать, не только у поэта.
Хозяин колена был зеленым и шипел, периодически разбавляя свою речь отборнейшим матом, зато понятным поэту.
Все это сподвигло поэта написать очередной шедевр. Шедевр был коротким и состоял в основном из мата. Вообще у этого поэта были сложности с цензурным выражением своих мыслей. Он всегда считал, что он должен излагать в стихах свои сердечные переживания. Гляди на стихи, можно было сказать, что у него они были однообразные и, почему-то связанные с половыми органами.
Хотя, сердцу не прикажешь, как сказал один товарищ, совершенно по другому поводу.
Непонятно какой центробежной силой, и центробежной ли…силой ли, его привело к источнику человеческих переживаний и радостей – туалету.
В туалете он обнаружил старый “Огонек ”.
Он уснул уже на третьей фотографии. Читать он был не в состоянии. Внезапно, кто-то недвусмысленно толкнул его, и он встал с унитаза, на котором восседал как на троне викторианской эпохи. Из унитаза вылез большой осьминог и пополз по своим делам, приговаривая себе под нос проклятья. Поэт сел обратно, и не заметил, как уснул.
Разбудило его движение. Движение под ним. Это было почти митингом под человеком. А он в голове уже начал сочинять одухотворенные стихи. Тут в толпе он видел и музу, и зеленого обидчика, и еще кучу “приятных” товарищей. Они тащили его, при этом рыча и издавая различные звериные звуки. И тут, он как будто прозрел, увидев, что его несут к большому костру. Горячему, по настоящему. В голову приходили рифмы связанные с жареным мясом и людоедами. Поэту стало плохо с сердцем.
Никогда не пей с чертями.