Если бы меня не разбудили, я бы сейчас так и слушала лекцию о внутреннем драхме, конфликте 4х внутри 1 скатывающююся на неизвестный руническо-иероглифический язык. И еще, я во сне читаю, это я могу сказать точно и определенно. Просто помню, мне кто-то говорил, что читать во сне невозможно.
Это как, как когда. Когда тебе протягивают микрофон и ты не знаешь, что сказать. Наверное, ты знал,что сказать,но в этот короткий миг мысли распластались по подкорке и ты сдивгаешь брови домиком, мычишь и улыбаешься: дескать, я такая обаяшка, что-то еще?
Так много всего поменялось, перевернулось с ног на голову,т.е. я как всегда сидела и строила планы. Крутые, надо сказать, размеренные, в духе меня: Пятилетку в десять лет, мы никуда не торопимся, купи еще бутылочку и закуси. А булочку с предсказанием съели еще в первом сезоне. Фактически я опять сломала кому-то хребет, изничтожила и оставила подыхать у себя в голове. Мне необходима эта безжалостность к себе, как воздух, как путь наружу из чрева, которое находится точнехонько в голове, нет-нет, именно там созревала девочка. Она чуть не задохнулась, без кислорода и шансов, пока кто-то не достал что-то слишком осторое.Пока я не отрезала все эти счетчики, с мясом не выдрала древесные корни. Счелчки и неожиданности, проснулась и отряхнулась, почти ходить научилась.
А вот это, это не по-настоящему, не потому что искуственно и сурогатно, как я боялась. Хуже,много хуже, потому что, так долго не бывает. Пройдет и это. Если сейчас пить эту мысль, как концентрат, то ничего и наступит, ничего не получится. Это ничего, вполне себе что-то, вполне себе с чем-то. Я не буду жалеть напечатанных слов, сказанных. Перестану бояться говорить шепотом, отпущу, как только это потребуется. Все это удивительно, волнительно и влюбительно.
Никогда не откажусь от прошлого, все сомнения пришедшие с анализом, лишь следствие человеческого склада мышления.
Я в желатиновой слезе нашел ребеночка, живого-преживого. Хотел принести старшей сестре, утолить голод, жажду горькую утолить. Возможно, тогда ее платье чешуйчатое все в репьях, расправилось бы, переливаться начало разноцветными радугами, улыбка змеею скользнула бы на лицо, шмыгнули глаза на солнечную сторону, выкатились бы прочие недостающие. Так что там, я паж, на картинках руками нарисованный, пальцами в гравюры вдавленный, даже хромоногость моя учтена автором, его отпечатками. Приглядись, мои морщины, это чьи-то отпечатки пальцев. Я так искусственен, скажи мне, птица? В горле застряла краска, и комья грязи из под ногтей. Гнусавлю в горбатый нос, что-то о Ш. В желатиновой слезе найден горбатый паж, скорми его сестре, тогда откроет она утопшие глаза, и разбухшие руки вернут свою черную форму. Отдай, черная вода.