Грех и ересь
Серые цвета покрывают как сеткой.
На чужих и своих наложены скринтоны, и теперь они могут говорить
только в облако над головой.
не больше места чем есть на странице.
продолжение в следующем выпуске
пока существует мысль в облачке над головой.
следи за рекламой.
Кто-то сказал мне однажды.
Я не помню слов, знаю там были правильные вещи подкрашенные сатирой и старостью.
Старостью не с безумием и глазами внутрь.
Мы боимся.
Звук.
Мы счастливы.
Щелчек.
Мы плачем.
Виолончель.
Мы ругаемся.
Картинка застывает. Кассету зажевало.
Мы.
Стоять должны в толпе и ощущать взгляды друг друга.
А у меня в руке палка.
А у кого-то напротив меня на руках живая крыса.
В этих картнках на полу,
есть что-то правильное, я наступаю не только на чужие тени,
я оскорбляю и чью-то мечту и чье-то убитое время.
блевать словами на картнку из старого порномультика,
всегда казалось забавным.
в душу по гвоздю, и прячмо на улицу стрелой из рамы.
На чужих и своих наложены скринтоны, и теперь они могут говорить
только в облако над головой.
не больше места чем есть на странице.
продолжение в следующем выпуске
пока существует мысль в облачке над головой.
следи за рекламой.
Кто-то сказал мне однажды.
Я не помню слов, знаю там были правильные вещи подкрашенные сатирой и старостью.
Старостью не с безумием и глазами внутрь.
Мы боимся.
Звук.
Мы счастливы.
Щелчек.
Мы плачем.
Виолончель.
Мы ругаемся.
Картинка застывает. Кассету зажевало.
Мы.
Стоять должны в толпе и ощущать взгляды друг друга.
А у меня в руке палка.
А у кого-то напротив меня на руках живая крыса.
В этих картнках на полу,
есть что-то правильное, я наступаю не только на чужие тени,
я оскорбляю и чью-то мечту и чье-то убитое время.
блевать словами на картнку из старого порномультика,
всегда казалось забавным.
в душу по гвоздю, и прячмо на улицу стрелой из рамы.